Не сказать, чтобы за прошедший месяц отношения Рены с Адамом резко улучшились… Девчонка выполнила свое обещание – в том смысле, что таки-вышла на работу в ночные смены. У этого плана, с ее точки зрения, был существенный плюс: она почти не пересекалась с Адамом. В самом деле, что такое пара часов в сутки, если по факту их 24? Уходила около 11-ти, приходила – когда коп уже отвез Мел в школу и уехал на свое дежурство, спала до возвращения девочки из школы (с ней она ладила хоть как-то), периодически помогала с уроками или ужином – в зависимости от вопросов и ответов… Если только ужинали где-то в промежутке с 9 до 11 вечера все вместе… Потом Рена снова была предоставлена самой себе.
Такой образ жизни хотя бы не усугублял глухое раздражение и помогал сохранять нейтралитет по молчаливому уговору, заключенному не понятно, как, и непонятно, когда, между Реной и Адамом. Ради Мел. Рена, скорее всего, не призналась бы себе никогда в жизни, но огромным сдерживающим фактором и ключом к вполне себе сносной атмосфере в доме была именно Мелоди. Девчонка же не виновата, что брат – а) коп, б) ненормальный коп, в) коп, уперто реализующий свою программу… Последняя всё ещё была для Рены объектом постоянного фейспалма и острого неприятия… в смысле, неверия в то, что всё, что ни делается, делается ради ее же блага. Ага.
Для домашнего ребенка, прошедшего жестокую школу приютского детского дома, мысли о том, что кто-то способен бескорыстно заботиться о благе другого, вызывали либо циничную усмешку, либо рвотный рефлекс. «Корысть» Адама во всём этом деле всё ещё была для Рены не совсем понятной, однако, найдя для себя вполне логичное объяснение (например, получить повышение по службе), она всё-таки несколько сбавила резкость тона – не сбавив при этом «оборотов». Другими словами, более чем осознанного желания, чтобы всё было «как раньше», выражаясь словами психологов, «в зоне комфорта». Когда сама себе хозяйка, когда нет правил, кроме тех, которые ты установил или принял сам, когда не надо ни перед кем отчитываться в своих действиях, когда тебе доверяют, если ты говоришь, что сделаешь – и знают, что сделаешь это хорошо…
Но прежних отношений больше не было. Потому что не было рядом того, с кем они создавались. Тома – мать его – «Блая» – Хенкса. Если учесть тот факт, что с ним она и жила, и работала, ощущение свободы, упоение ею, понимание того, что все в жизни так, как надо, и на своих местах – не торопились возвращаться. Нет, с работой девчонка более-менее разобралась, с первого дня зарекомендовав себя, как мастера, отличного мастера, любящего свое дело и разбирающегося в нем как должно. Однако вне работы…
Вне её всё чаще поднималось щемящее ощущение дискомфорта. И появлялось оно с приходом Адама. Нет, правда. Можно сверять момент с его приходом. Рена сама не понимала, почему напрягалась, «подбиралась» и выставляла сотни невидимых «шипов» в свою защиту, настороженно «наблюдая» за каждым жестом с его стороны и каждым сказанным словом с того самого момента, как Адам переступал порог дома с Мелоди вместо медали – на шее. Не верила? Конечно, нет. Она была бы круглой идиоткой, если бы вот сразу, без оглядки, доверилась копу. Не понимала? И это тоже. Не могла понять, как можно иметь как минимум два лица – одно для Мел, другое для нее, поскольку общался он с ними совершенно по-разному… Это чувствовалось кожей и никак не могло ускользнуть от внимания Рены. Не стремилась к нему? Ну… да. Не стремилась. В конце концов, она ему не ребенок, не дочь и не сестра, чтобы любить его просто так за то, что он приходит. Опасалась? Может быть… Ведь Адам – это стан «врага», коими испокон века были для преступников копы. Как бы Рене ни хотелось, ни на одну минуту она не могла забыть, почему и зачем она здесь – в его присутствии. И если бы не Мел…
Потихоньку, полегоньку, медленно и постепенно, Рена только-только начала приоткрываться рядом с ней. Охотнее и искреннее улыбалась. Больше рассказывала и делилась мыслями, немного расслабляясь… и снова «закрывалась», стоило только подойти Адаму, ограничиваясь куда более скромным запасом слов, в особенности о тех или иных личных переживаниях и мыслях. «Все окей. Нормально. Не лезь ко мне», - незримо присутствовало за каждой такой фразой. Единственной, кто мог выдавать ее маленькие тайны – это Мел, и Рена порой забывала об этом… Впрочем, было ли это, не было, или просто оказалось игрой воображения, зла на нее Рена в любом случае не держала, отчасти понимая, что Мелоди смотрит на Адама иначе. И для нее он – единственный родной человек, иначе жила бы с родителями, а не с братом… и Дейсс не был бы ее опекуном.
В общем… Как всегда в отношениях, всё сложно. Несмотря на тщательно поддерживаемый и сохраняемый обеими сторонами вооруженный нейтралитет.
Потому, когда Адам вдруг особо попросил забрать Мелоди из школы, Рена несколько удивилась. Обычно эту почетную обязанность Адам исполнял только сам, не поручая никому другому. Последовавшая за этим просьба присмотреть за ней до его прихода – удивила еще больше. В какой-то момент захотелось вздернуть подбородок и ответить что-нибудь предельно лаконичное в духе: «Хрен тебе, а не морковка», но… Может, ему просто хочется, чтобы это сделал кто-нибудь из людей… скажем так, не совсем посторонних, и… не чужих мам и пап, а кто-нибудь, кого Мел хорошо знает? Потому как только слепой бы не заметил, что эти ужины, когда собирались за столом все вместе, радовали ее. И Рена уже вроде как (показушно, конечно) «член семьи»… отчего девушка в корне отвыкла за 13 лет, с трудом вспоминая, как это. Когда тебя кто-то ждет и о тебе беспокоится, и…
Воспоминания о родителях тоже выбивали из колеи и прибавляли чувства дискомфорта. Но именно из-за них Рена подавилась отказом, долгим взглядом посмотрела на Адама и, поджав губы, в конце концов проговорила:
- Хорошо. Я заберу ее завтра, - открыла входную дверь, торопясь на свою ночную смену. – Адрес школы и время оставь на столе. Пока.
***
Таким вот образом ее согласие обернулось тем, что Рена, не выспавшись до конца, действительно пришла за ней в школу. Действительно оттуда забрала. И даже разогрела на плите обед, составив ей компанию.
- Что там дальше у тебя по расписанию? – уточнила, прибираясь со стола. – Уроки? Вперед, начинай, я пока посуду помою.
«И телек потом посмотрю», - подумалось про себя. Хотя б так недостаток сна себе компенсирует. Вроде ралли должны по какому-то там из каналов идти. Однако сегодня отдыху не суждено было длиться долго.
Около четырех часов – вдруг – раззвонился мобильный. «Ну что там еще…» Не слишком довольная Рена цапнула телефон и ответила, не глядя:
- Да? Рена. – Какое-то время слушала. – И что? Я не могу сейчас. Посидеть кое с кем попросили. В смысле-в смысле… в прямом! – усмехнулась. – Со школьницей. – Трубка вновь завела песни об авралах. - Слушай, ну, некуда мне ее девать, – резковато отозвалась Рена. Жалко, конечно, деньги терять, но что поделать. «Что-что?» Видимо, мобильный предложил вариант весьма неординарный. – Идея, конечно… Уточню и перезвоню.
Вот так, легко и непринужденно родилась показавшийся весьма привлекательным – вариант развития событий.
- Мееееел! – Рена подала голос так, чтобы ее уж наверняка услышали в мансарде. – Хочешь посмотреть, где я работаю? – уточнила громко, не взирая на веские доводы рассудка, что Адам в лучшем случае прибьет, если узнает. Но! Если не узнает – так ведь и не прибьет? И прибавила серьезней и тише, когда девочка все же спустилась, серьезно глядя в лицо.
- На работе аврал, рабочие руки нужны позарез, просят прийти пораньше. Ну и… Адам просил за тобой присмотреть. – Вот только не сказал, где это нужно делать. – Поедешь со мной? – спросила серьезно, втайне надеясь на то, что девочка согласится. А если так, то следующим побуждением к действию станет короткое и приподнятое: «Собирайся! Поехали».
