офф: Warning! Пост содержит ненормативную лексику

"Убью суку", - думала Рена, честно сжимая руки в кулаки и чуть ли не скрежеща зубами... Она все еще кипятилась по мотивам недавних событий. Особенно теперь, когда увидела перед собой школу. "Я тебе покажу лекцию на тему "проипать непроебанное" и "впихнуть невпихуемое" в основы, блядь, жизни. Я тебе такой "воспитательный эффект" устрою... Замучаешься объяснительные заполнять!"
Ее жизнь - бесценный опыт, ее жизнь - бесценный опыт... Что же это за опыт такой, если при каждом удобном случае - ПРИ КАЖДОМ! - Адам поминал свою гребанную лодку без весел и делал акцент на "проебанности" и "затраханности" ее жизни? В кои-то веки оступилась раз. Что, нельзя было сразу биографию переделать? Куда легче устраиваться на работу было бы, между прочим. А не ощущать себя штатной домработницей, готовя на него, моя полы, драя кафель ванной, чистя сральник, и забирая "неразумное дитя" со школы и вечерами делать с ней уроки. Не каждый вечер, разумеется, но сам факт!
"Нашел себе рабыню на плантации", - продолжала материться мысленно на чем свет стоит, но грубой реальности это не меняло. А реальность состояла в том, что ей - вместо некоего полицейского и в качестве некоего обмена "неким" опытом - пришлось топать в старшую школу для какого-то глупого урока и не менее глупой, на взгляд Рены, лекции. Памятуя себя в 17 лет... как будто она слушала, что ей говорили. Щаз. Нет, найти приключения на задницу было первейшим делом. Да собственно и сейчас еще это умение никуда не делось. Единственное, чем Рена отличалась от большинства своих сверстников - это наличием увлечения в жизни и "правильных", детским домом привитых "понятий", в число которых входило: "не баловаться наркотой". Однако этот же принцип совершенно не работал в отношении алкоголя, секса и девиза "бери от жизни всё, иначе кто-нибудь сделает это за тебя и раньше".
Правда, "возвращаться" в школу после всего случившегося было отчего-то неловко. Словно она могла "запачкать" этим тех подростков, из вполне благополучных семей, что здесь учились, своим "неблагополучием" и клеймом убийцы, осознаваемом чем дальше - тем больнее. Помнится, она только в начале этой дороги, но желание делать наперекор по принципу: "Считаете преступником - будет вам преступник", - набирало силу. Дух неприятия и вечного противоборства никуда не выветрился из крови, и наверное, поэтому ей было так тяжело. И с ней - тоже. Нет, если вдуматься, конечно, никто из старшеклассников, на урок к которым она шла, не виноват. Только бунтарства в ее глазах от этого меньше не становилось, и желание убить кого-нибудь тут же, на месте, набирало силу. Жаль, повода не было... Так, может, создать?
Резко выдохнув, чтобы не попасть на крючок этой крамольной мысли, Рена поднялась по ступенькам, взялась за ручку двери и таки-толкнула ее, так сказать, "навстречу новой жизни". "Херня какая..." - думала про себя. И не имела ни малейшего представления, о чем говорить будет. Вообще. И где кабинет находится, кстати, тоже. Выцепив в рекреации какого-то парня, едва не влетевшего в нее по доброте душевной, Рена коротко подобралась и резковато поинтересовалась:
- Дороти где? - уловив непонимание в глазах, даже пояснила. - Грейс Дороти? Мисс. - Хотя шут ее знает, мисс она или уже давно нет. - Или миссис. Педагог, короче.
Как только ей указали верное направление, Рена разумно выпустила паренька из крепкой хватки и благоразумно направилась в заданную точку. Ага. Почти на автомате слыша, что творится позади.
- Эй, ты чего? Новая чикса какая? - парень аж языком прицокнул. Хорошо. Значит, "формы" еще не растеряла.
- Подрастешь - узнаешь, - бросила, обернувшись через плечо, и подмигнула, на ходу одергивая любимую темно-синюю майку на бретелях. Сверху болталась свободно накинутая на плечи и незастегнутая легкая рубашка. Короткие, на две трети, джинсики выглядели поновее и поприличнее. Этот поход в магазин Рена Адаму тоже припомнит. При случае. Потом. Память у нее на такие вещи такая же безотказная, как исправный движок в автомобиле.
Дверь в учительскую исправно захлопнулась за ее спиной, оставляя подростку всю прелесть фантазий и измышлизмов. А разбивать их Рене некогда... Она и так впритык почти по времени пришла. Еще пять-десять минут потребовалось, чтобы объяснить, кто она, от кого и по какому поводу вообще приперлась в школу, фыркнуть про себя на опасливый взгляд кого-то из коллег, дождаться звонка, выплюнуть жвачку и, приклеив ее по дороге к ручке двери, застыть перед классом, куда ей вот-вот сейчас предстояло войти. Желательно стерев кислую мину со своего лица, если получится. Ибо ничего, кроме скепсиса, речь препода в Рене не пробудила.
- Внимание, класс! - с порога начала эта женщина, специально попросив Рену дождаться нужного момента в коридоре. - Сегодня вы собрались здесь не просто так! Расселись по своим местам! Все расселись?
Стоя за дверью, Рена отчетливо представила, как эта женщина средним пальцем поправляет очки.
- Сегодня у вас очень интересное занятие, на тему вашего будущего и выбора вами соответствующего пути. Изначально планировалось, что его проведет представитель полиции Лос-Анджелеса. Однако сегодня нам с вами прислали замечательного человека, успешно окончившего прохождение новой полицейской программы исправления и воспитания. Она почти одного возраста с вами. Мисс Ирэн Фолл, прошу вас.
При таком представлении Рене пришлось молча проглотить свой фейспалм и, натянув на морду лица более-менее причитающееся случаю выражение, перешагнуть наконец порог, ощутив себя ну крайне неуютно... Главным образом потому, что глаза всех, абсолютно всех присутствующих обратились именно к ней. Поежившись внутреннее, походкой спящего дракона подошла к учителю, и перекинула через плечо свой длинный хвост. (Всегда так делала, когда переживала.)
- Они полностью ваши, - закончив свою... не так, чтобы слишком пафосную, речь, учительница вышла, оставляя Рену с классом наедине, отчего вдоль позвоночника отчетливо пробежал старый друг - нервозный адреналиновый холодок. "Блядь! Только паники сейчас мне не хватало!" Однако повестка дня, где черным по белому жирными буквами значился один большой вопрос: "Что мне с ними делать?" - оставалась открытой.
- Она всегда такая? - Рена коротко усмехнулась вслед этому явлению. - Как-то меня коробит от "мисс Фолл", и думаю, вас тоже. Давайте - Рена. Просто Рена, идет? - Не найдя в этом ничего предосудительного, девушка просто уселась на учительский стол, положив рядом мобильный вместе с ключами (в ключнице, чтоб не звенели). - И, к слову, я не особенно готовилась, так, может, с вопросов сразу и начнем?

Отредактировано Irene Fall (2016-04-07 21:41:56)

"А если их не последует? Если вопросов сейчас не последует, что делать будешь, гребаная лекторша?" - задавалась риторическими вопросами Рена в те долгие несколько минут, на протяжении которых класс молчал. И вот... пожалуйста. Первый "полезный" комментарий. Со стороны парня, с которым не далее четверти часа назад едва не столкнулись в коридоре. Рена чуть усмехнулась, прищуриваясь и приглядываясь к подростку более пристально... Азиат. Вообще, она никогда не жаловала азиатов, научившись относиться к ним нейтрально-неизбежно, как... тоже к людям, живущим и пытающимся устроиться в Соединенных Штатах. Всё вроде честно. Они не трогали её, она не приближалась к ним, презирая наркотики и недолюбливая выходцев из далекой Азиатской части соседнего материка именно поэтому... Абсолютное их большинство, по ее суть небольшому жизненному опыту, контролировали наркотрафик и преимущественно занимались сбытом и распространением наркотических веществ. Правда, все это было ДО той поры, пока она не ворвалась в жизнь Адама... Хотя... Еще кто в чью жизнь ворвался, на самом деле, если разобраться. И вот Мэл... Эта мелкая то ли сестра, а то ли дочка, Рена до сих пор не слишком охотно влезала в их отношения, за каких-то пару месяцев с лишним успела перевернуть всё с ног на голову и показать себя "исключением из правил". Перед ее детскостью и обаянием оказалось трудно устоять, даже такому скептику и цинику, как Рене. И хотелось ей того или нет, девочка тоже вносила свою "воспитательную лепту" и изменения в уже сформированные стереотипы и черты ее характера.
К слову, в числе последних, в том числе, в силу возраста, неизменно присутствовала порывистость и импульсивность. Особенно, когда эта... мммм... "зараза" (именно это слово выглядело наиболее цензурно в ее голове) завела речь о разрекламированных педобразом педагогом качествах. Разумеется, похвальных. Как же без них. "Вот и мистер заводила", - хмыкнула про себя, насмотревшись внутри "группировок" по детскому дому на таких вот "неформальных лидеров классов". Нужного слова не знала, но суть обычно схватывала быстро и легко.
Она не читала газет, тем более, разделы сплетен и "светских хроник", скандалов, детективов или "расследований". Ее вообще перестало волновать написанное там... Гораздо большее значение и вес имел пока свой, личный, опыт общения, ошибок и поступков. Рена все ещё слыла достаточной бунтаркой, чтобы не признавать над собой называемое "мнение общества" - в большинстве своем лживого и непостоянного... ну это так, на ее непросвещенный взгляд. И с этой точки зрения до сих пор не могла уразуметь, как Адам мог даже просто захотеть стать полицейским. Не иначе, как чтобы наизнанку вывернуть такими вот "поручениями" и "работой", за которую так же периодически хотелось дать в морду. Только не могла.
- Ну, обязанности-то, положим, не совсем мои, тезка, - усмехнулась, волей-неволей обращая внимание на чистую одежду и какую-то... нарочитую небрежность позы в сочетании с вызывающей улыбкой и смыслом слов, которых, надо сказать, Рена не прервала. Не прервала ни разу, пока он говорил, предпочитая дать высказаться до конца. А там... А там посмотрят. Правда, после отчетливо озвученного желания "быть плохим мальчиком" дело это явно перестало быть простым... Все потому, что в нем Рена увидела следы своих недавних слов. Своей "истерики" и обвинений, буквально брошенных Адаму в лицо: "Проблема не со мной. Она, блядь, с миром! И если все заведомо клеймят меня преступницей, с чего мне их разочаровывать, скажи? Пошли бы эти свиньи нахер! Нахер!!! Заебало всё!.." Слишком свежо. Слишком открыто. Слишком неудобно. Чтобы не обратить внимания на браваду, не почуять за ней такого глубоко знакомого: "Не успев узнать, блядь, судят обо мне".
Именно это необыкновенно живо и болезненно волновало саму Рену в последние пару недель. Что ей тогда ответил Адам? Не помнила. Ничего не помнила сейчас, однако это и к лучшему. Значит, будет говорить своими словами. Только своими... а не его.
- И знай "миссис Грейс" все подробности... она бы вряд ли стала делать мне рекламу, - короткий смешок и жест, лучше слов говорящий: "Садись и расслабься, чего встал?" Она не учитель, она такой же подросток, как он. Ну, может быть, немного постарше и чуть более потрепанная, чем он сам. Повидала тюрьму. - Если хочешь, так я расскажу, - найдя "своего слушателя", благодушно усмехнулась Рена. - С одним условием. Всё, что скажу, остается здесь, в классе.
Взгляд прошелся по всем и, вроде бы, не найдя возражений, а, наоборот, угадывая в лицах искру интереса (пусть не во всех, все ей как-то без надобности), Рена развернула мобильник, взглянула на время, и, резко вдохнув, начала... пока не передумала.
- Плохой-хороший меряется не законом и даже не общественной моралью, мистер лирическое отступление, -  фыркнула, что коняга... дикая и все еще необъезженно-неприрученная, даром, что мундштук между челюстями все пытаются вставить, да уздечку порезче и потуже натянуть... Ей надо было родиться в век ковбоев и индейцев, и отправляться навстречу солнцу вместе с волной покорителей Запада. Вот, где было бы ее место в легендах и истории США, а не в этом жалком двадцать первом веке, в аудитории таких же покусанных жизнью подростков, как она сама. - На свете есть только два типа вещей: те, которые зависят от тебя самого, и те, которые от тебя не зависят. Но ни те, ни другие не делают тебя ни хорошим, ни плохим. Они лепят из тебя того, кто ты есть, но важно лишь то, как ты сам себя поведешь и каким сам себя ощущаешь. Сядь. Подумай. Ответь на вопрос... Для кого эти действия неправильны? Кто считает их таковыми? Ты сам?
Чего-то... слишком абстрактным получилось её вступление, несмотря на то, что каждое Ренино слово имело под собой вполне определенный опыт и события.
- Взять, к примеру, меня, - без ненужного пафоса, переключилась на вполне конкретный пример Рена... на тот самый, которому больше всего верилось, потому что она лучше всех его знала. - Мои действия в корне неправильны с точки зрения закона, - Рена деланно-безразлично пожала плечами. - Убийство человека вряд ли может быть правильным, верно? Даже если "без умысла". И тем не менее, я не чувствую себя неправой. И доведись мне попасть в точно такую же ситуацию, я снова поступила бы точно так же. Потому что мне было, кого защищать. Потому что благодаря этому один отличный парнишка отделался переломом руки, а не лежит где-нибудь с проломленной башкой только из-за того, что в нужный момент никого не оказалось рядом. И тем не менее... Это событие принесло в мою жизнь изрядные изменения, да, - усмехнулась, на сей раз острее и жестче. - И не только в мою.
Коротко вдохнула, переводя дух.
- Я не могу "исправить" самого факта убийства, - "да". Утвердительно качнув головой, облокотилась ладонью о столешницу и заговорила свободнее. Снова. Отыскав взглядом этого Савазаки Рена. Врезать ему уже не хотелось. Попробовать поддержать... пожалуй, да. Потому что должен быть кто-то рядом, когда хреново. Когда все хорошо - такие вопросы, как он, никто не задает. - Не могу сделать вид, что не совершала его, что это неважно или что всего этого не было. Не могу заниматься любимой работой и видеться с самым... дорогим для меня человеком и другом, потому что иначе подставлю его под внимание полиции, и он не сможет больше разбирать на запчасти угнанные тачки, помогая втайне детскому дому, в котором я выросла. Делает ли это меня плохим человеком? - задалась вслух вопросом и как-то задумалась. - Не думаю. Хотя... - Пауза. Пауза означала, что Рена споткнулась... и не давая себе времени на раздумье, снова "рванула вперед". Откровенничать так откровенничать... Собственно, ничего не случится. Они с этими ребятами встретятся и разойдутся, а им, может, будет полезен... этот ее странный опыт. - Я ненавижу своего опекуна, но, знаешь... у него есть девчонка. Мелкая. Лет десяти. И за нее сейчас я горло-то перегрызу, если кто пальцем тронет и обидит.
В последнее верилось... тем более, что Рена говорила абсолютно и совершенно серьезно.
- В общем, - если подводить своеобразные итоги длинной речи, - исправить всё, что получилось, у меня вряд ли когда-нибудь найдутся и силы, и возможность, - вновь слегка усмехнулась на свой лад, понимая "масштаб" всех возможных последствий. - Да я и  не считаю это нужным, необходимым или правильным. У тебя должны быть принципы. Должно быть понимание того, что то, что делаешь здесь и сейчас - вот оно было самым правильным... не потому, что так сказал закон, или отец. Потому что так правильно для тебя. Целовать девушку, которая тебе нравится - это правильно. Разумеется, если желание обоюдно, - не смогла удержаться от легкой иронии, чтобы разрядить немного обстановку. А то всё убийство да убийство... - Равно как и защищать то, что тебе дорого. Любыми средствами. Ты человек, у тебя есть на это право. Правда, иной раз надо думать о последствиях тоже... Так для меня совершенно правильным будет защищенный секс и "нет наркотикам", - смешок, - просто потому, что бережете так себя и своего партнера. А в остальном... прав "здесь", - приложила руку, сжатую в кулак, к области солнечного сплетения, - прав и во всем другом. Во всяком случае, мне так кажется.

Каждый террористический акт продумывается тщательно. Это не самодеятельность, не игра в войнушку, как в детстве. Каждый шаг просчитан, каждый игрок команды – профессионал в своем деле. Все настроены серьезно, ведь каждая шутка может привести к провалу. Непозволительная роскошь для Исламского Государства.
Они провели в просторной комнате на чердаке больше двух месяцев. Дом напротив школы, самый обычный, ничего особенного. Четверо приятных молодых людей. Девушка и три парня. Улыбчивые, общительные, они быстро стали любимыми соседями для живущих на нижних этажах пенсионеров. Приятные внешне и всегда готовые помочь донести сумки до двери в квартиру, если лифт сломан. Студенты политеха, по крайней мере так было сказано.
Два месяца кропотливой работы, два месяца слежки за школой напротив, два месяца для подготовки плана захвата. Бомбы, дымовые шашки, пистолеты и автоматы, скрытые брониками. У них не было цели что-то взорвать, нет, слишком просто. Группа из четырех человек должна была внушить правительству такой ужас, чтобы господин Президент выпустил на свободу нескольких нужных людей. Вы спросите, как? Стратегам ИГИЛ даже не пришлось продумывать план, настолько правильно прошла вербовка. Рейнджеры, «Дэльта», морская пехота, снайперы. Четыре единицы, вычлененные из оперативных группировок армии США. Правильная вербовка и четверо лучших головорезов готовы уничтожать всех и каждого, без разбора, стоит дать команду.
Дрэйк Рэдграсс, морская пехота, командир отряда быстрого реагирования. Кличка среди морских котиков – «Медведь». В одной из операций получил семь пулевых ранений и был лишен огнестрельного оружия. Продолжая боевые действия охотничьим ножом выжил и получил медаль героя Соединенных Штатов Америки. Огромный бугай, который попался на крючок не той девушке, неторопливо и внимательно протирал один пистолет за другим, вкладывая их в карманы жилета. Человек, способный одним ударом проломить череп, улыбался. Ему порядком надоел этот чердак, его раздражали все эти старики и постоянный шум со стороны школы. Да, детей он недолюбливал больше всего, крики младшеклассников вызывали у него головную боль, а постоянно подмигивающие старшеклассницы, которых он видел через дорогу, выходя курить на крыльцо, дарили незабываемый стояк. Он был достаточно привлекателен, военные действия не затронили его лица, то ли дело Брайн, вот он урод, да. Дрейк подмигнул парню с темными волосами и отстреленным ухом, проверяющему провода взрывчатки. Так что в вопросах с девушками проблем не было, другая проблема – воздержание. Достаточно строгое правило, которого придерживались все боевики, чтобы не растерять своей злости.
Оружие было готово, план школы намечен, расписание уроков списано. Еще утром безухий парень установил взрывчатку на выходах или площадках рядом с ними. Был установлен таймер на отключение видеонаблюдения. После школы были подсчитаны выходящие ученики и учителя. Это было незаметно со стороны, но школьное здание теперь больше походило на лабиринт с ловушками. Оставалось только убрать охрану, блокировать двери и можно начинать.
- Господа, кто-нибудь хочет прогуляться? – Он улыбается, довольной улыбкой человека, который наконец-то может выйти из прикрытия. Это улыбка человека, который лучше всего умеет убивать. Этот человек с радостью уложит столько человек, сколько понадобиться. Он просто одет: белая майка, военные штаны и боевые ботинки. За спиной огромный рюкзак со снаряжением. Они пойдут втроем, оставляя снайпера ждать в засаде. Не то чтобы девушка была плоха в бою, нет. Им просто нужны глаза, а лучше снайпера, как известно, не видит никто.
Выйдя из подъезда, он направляет одного мужчину в одну сторону, а другого в другую. Они зайдут в школу с трех сторон, зачищая коридор за коридором, сосредотачиваясь на единственном кабинете, в котором остались ученики. Сам Дрейк подходит к главному входу. Он ждет, когда стрелки часов достигнут ровно четырех. Не только он, но и остальные. Когда это происходит, он открывает главную дверь и сталкивается нос к носу с охранником. Точнее не так. Невысокий мужчина лет сорока упирается ему примерно в грудь. Никаких неловких заминок или пауз, Дрейк берет его голову в свои руки так, что она становится похожа на мяч для американского футбола, и выкручивает ее вправо с легким щелчком. Охранник, не успевая сказать ни слова, обмякает в его руках, мертвый. Конечно же седеющий мужчина просто шел к камере на входе, дабы проверить что произошло и куда исчезла картинка. Очень предсказуемо. В состоянии неведения Рэдграсс застает второго охранника в комнате отдыха, где тот, еще совсем молодой парень, смотрит телек, заедая непоправимую тупость медиа чипсами.
- Кто вы та… - Участь товарища быстро достигает и его. Обмякшее тело парнишки лет двадцати-трех так и остается валяться на старом диване, пока Дрейк, достает боевую амуницию и надевает ее на себя. Итак огромный, в бронике с навешанным оружием, он становится крупнее раза в полтора. На сматрфон практически одна за другой приходят два сообщения с одинаковой фразой: «на месте», дающей понять, что охрана устранена быстро и без лишнего шума, что двери закрыты и теперь можно приступать к тому, ради чего все сегодня собрались.
Он заходит в одну комнату за другой, встречая лишь пустоту. Вплоть до третьего этажа подсчет вышедших из здания не дает сбоев, пока в одном из кабинетов он не сталкивается с ребенком лет восьми и мужчиной, похожим на преподавателя, которого гнобили всю школу.
- Вы нам мешаете. – Не отрывая глаз от учебника мямлит преподаватель. Ребенок молчит, переводя взгляд с огромной фигуры в дверях на оружие, которым эта фигура будет рада воспользоваться. Дрэйк не говорит ни слова, слова тут лишние. Вместо этого он достает из кобуры пистолет и одним точным выстрелом пробивает мужчине голову, после чего закрывает за собой дверь и смотрит прямо на малыша. В воздухе зависает секундная пауза, от которой ребенок в итоге вскакивает на ноги, начинает орать и всячески старается куда-то сбежать. Но бежать не куда, окна закрыты по технике безопасности, а чтобы выти через дверь придется подойти. Решившись на пан или пропал, мальчик разбегается в сторону двери, где Рэдграсс перехватывает его, оглушая рукояткой пистолета и забрасывает на плечо. Он чуть морщится, детские крики отвратительны, но тишина быстро ставит все на свои места и мужчина продолжает свой путь.
Кабинет за кабинетом, он наконец выходит на лестницу, по которой поспешно спускается, видимо на крик, женщина. В ее глазах страх и Дрэйк толком не может понять, это ли страх за ребенка или за свою жизнь. Ответ всплывает быстро, ровно в тот момент, когда она видит его. Быстро разворачиваясь, она пытается убежать в обратную сторону, но там ее уже поджидает одноухий Брайн в шутливо надетой кепке охранника школы. Сильная женщина пытается пробиться мимо них, безрезультатно, как вы можете догадаться. Брайн хватает ту за волосы и валит на пол, не ослабляя хватки. «Грейс Дороти» - дает подсказку выпавший из кармана бейджик.
- Везде пусто, заверенный класс в сборе.   – Отчитывается мужчина. Его фраза подтверждает, что первая половина плана выполнена идеально. Охрана уничтожена, школа пуста, все сделано без особого шума. По справке из дома напротив, район продолжает жить своей жизнью.
- Ну… Если все так, то пора пообщаться с детьми, как вы считаете, мисс? – Также как и его товарищ парой секунд назад, Рэдграсс берет учительницу за волосы, и по полу тащит к указанному кабинету. Как бы она не пыталась дергаться, выбраться из хватки не получается. Она начинает кричать. Ох уж эти писклявые женские крики. Практически у двери, Дрэйк не выдерживает и с силой дергает ее челюсть вниз, ломая и разрывая кончики губ. Да, так намного приятней. Крики превращаются в несвязное хлюпающее бормотание. Дав Брайну команду следить за коридором и дверью, сам Рэдграсс нажимает на дверную ручку и, втянув за собой потерявшее сознание тело, проходит внутрь.
- Добрый день, дети, меня зовут мистер Рэдграсс, сегодня урок буду вести я.   – После этого он бросает тело пока еще живой истекающей кровью женщины к двери. Сняв младшеклассника с плеча и уложив на одну из парт, боевик проходит к доске. – Всем лечь на пол и слушать дальнейших указаний, иначе мне придется общаться с вами в ином ключе. - Тишина, класс молчит, не сдвигаясь с места, дети то ли шокированы частой сменой преподавателей, то ли их отвлекает кровоточащее тело преподавателя у порога двери. Непослушание раздражает и Дрэйк, наведя пистолет на мисс Грейс, делает контрольный выстрел в голову. – Я сказал на пол.

офф: Сорри, сюда сложно пишется)

«Не грузись, парень… Не бери на себя больше, чем можешь унести», - мысленно вздохнула Рена, понимая, что вот это вот и есть главная проблема «тезки». Наверное. Взять больше, чем можешь… «Эй...» - насторожилась на кашель, словно зверек, по принципу «ушки на макушке». В коридоре, кажется, тоже был какой-то шум, однако его отменно заглушил хороший такой астматический кашель. «Что это с тобой?»
Подойти и помочь? Рена не двинулась с места. Не потому, что была такой уж черствой, просто… Еще слишком живо и знала, и помнила — каково это, ощущать себя тряпкой и скрежетать зубами от бессилия. От того, что не можешь чего-либо сделать самостоятельно, потому что каждый раз находится такая «добрая душа», которая лучше всех знает — что именно тебе надо. «Еще и хроник...» - вот же, блин, не повезло парню! В его-то сознательном возрасте… Особенно в его возрасте, когда человек чем-то болен, то его еще более угнетает полная и абсолютная невозможность делать что-то «как все». 
- Все нормально, - Рена улыбнулась чуть ободряюще, наверное, этим похожая сейчас на Адама так, как никогда до этого, уже не думая об этом. О лекции. О парне. О хронической хрени, заставлявшей его носить с собой ингалятор. О проблемах своих и его… Потому что снова заставил напрячься тот самый шум… Источник которого Рена еще не определила, однако он приближался. И в тот самый момент, когда девчонка уже спрыгнула со стола, чтобы дойти и посмотреть, наконец, обнаружил себя. Вскрылся, точно нарыв.
«Чтооо?!» - в первый момент Рена, как и весь класс, несколько оторопела, однако… Ее жизненный опыт резко отличался от жизненного опыта этих детей. Конечно, отличался не в лучшую сторону… но именно это позволило ей первой прийти в себя. 
- Делайте, как он сказал, - хрипло и напряженно вклинилась в паузу между приказом и выстрелом, одновременно пробегая взглядом по растерянным лицам. Черт. Она старшая здесь. Она старшая для этих 17-летних мальцов и таких же девчонок! Значит, в какой-то степени должна была их защитить. Правда, сделать это можно только при условии наличия в их головах зачатков мозга и хотя бы какого-то инстинкта самосохранения. Равно как и «этих...». Захватчиков моментально окрестили «террористами», и - твою мать! - это означало хотя бы минимальную необходимость, чтоб не злить их! Еще бы спрятать чертов мобильник так, чтобы не заметили. Куда?
Недолго думая, дальней от захватчика рукой пихнула плоский телефон под рубашку и за пояс, оставаясь на месте. Там, где команда террориста застала её лично. Ровно до того момента, пока класс не охватила паника. Тут даже не поняла, что первым «взметнулось». Страх или…
«Стоять! Рано!!!» - командой рубанул внутренний голос. Почему-то с интонациями и в манере Адама. - «Сама нарвешься и их подставишь!» Строго-настрого прибавила себе: «Не спеши!»
Не спеши. Вряд ли он один.
Не спеши. Не зли ублюдков.
Не спеши. Не делай резких движений.
Не спеши. Не провоцируй на стрельбу.
Не спеши, блядь! Успокойся и включи мозги! 
Какими смешными и легкими — в теории — были правила поведения в экстремальных ситуациях, которые вдалбливали всем в детском доме. Сюда бы этих воспитателей, посмотрим, как они бы себя повели… Впрочем, преступление — тоже своего рода экстремальная ситуация, особенно когда чем-нибудь тяжелым и по голове. Угон машин тем более. А рейсинг на больших скоростях? А там на фоне адреналина у Рены после первой реакции всегда включался мозг просчитывая ситуацию и находя идеальный выход — с минимальными потерями. 
Девушка заставила себя вдохнуть и медленно выдохнуть. Вроде, прояснилось, но...
- Стояяяять! Смирррно! - рявкнула резкой командой, что было сил, пытаясь пресечь чертову панику и прекратить стрельбу. - Всем на пол! - Краем глаза наблюдая за бугаем. - И выполнять дальнейшие команды!!!
После чего медленно подняла руки, словно предъявила их, осторожно прошла вперед, чуть по дуге, и развернулась лицом к преступнику, словно специально становясь на линии огня. 
- Я успокою, - произнесла уже совершенно другим тоном, ровно и почти спокойно, упершись взглядом в здоровенное плечо под камуфляжной формой и слегка скользя боковым зрением по сторонам. Именно теперь. Именно сейчас. Рена заметила наконец давешнюю «старушку», мисс Дороти Грейс… Точнее, то, что от нее осталось. С красноречивой дыркой в голове. Крепко сожмурилась и открыла веки снова, отчасти отказываясь верить в происходящее… По крайней мере, той частью мозга, которая отвечала за визуальное восприятие, поскольку голос в том же духе продолжал: - Класс. На пол, - повторила еще раз для тех, до кого не дошло с первых двух попыток. - Глубокий вдох. Закройте головы руками. Я сейчас пройду и проверю. Да? - уточнила у главного действующего лица на этой сцене, ибо без его разрешающего слова нельзя выполнить ни одного маневра в этой комнате.
«Интересно, как он узнал? Какая стуканула сука?» - лихорадочно соображала про себя. Логика. Логика подсказывала, что «крыса» или в администрации школы, или в полицейском участке. А если так… не был ли целью, скажем, сам Адам или, быть может, просто полицейский? И в курсе ли нынешний захватчик, что она, Рена, не имеет никакого отношения к полиции…? И вашу мать, надо известить Адама. Надо как-то послать ему смс о том, что произошел захват, он придумает, что делать. Как же хорошо, что перед занятием Рена благоразумно отрубила на телефоне звук. Правда, это вряд ли поможет ей пока… Особенно, если не удастся мобилу прикарманить после того, как их по классу соберут. В том, что так и будет, Рена тоже, честно говоря, не сомневалась. Так должно было быть хотя бы по закону жанра. «И по закону жанра, ребятки, мы должны выбраться отсюда», - усмехнулась про себя, чуть похолодев от мелькнувшей следом мысли. - «Даже, если не все».

Первые две минуты – самые важные в дальнейшем течении действий. Если начнется паника – умрут люди, много людей. Все, если быть точнее. В случае излишней смелости… Умрут люди, возможно не все, но самые дерзкие точно.
Мальчишка корейского вида пытается что-то высказать, но смерь, возможно, любимого преподавателя, быстро ставит его на место, точнее – укладывает на пол, где хорошим деткам и место, пока взрослые дядечки делают свои взрослые дела. Кто-то вскрикивает, кто-то чуть ли не падает, другие в ступоре стоят, после чего их одноклассники утягивают самых нерешительных за собой на пол. Хорошо. Он продолжает держать пистолет на готове. Если кто-то дернется как-то иначе, чем он велел и ему это не понравится, то в классе станет на одного ученика меньше. Все хорошо и спокойно, пока какая-то пигалица не начинает раздавать команды в неприятной ему манере. Она стояла прямо перед ним, класс за спиной. Такая своеобразная мать-наседка. Весь ее вид раздражал. Во времена службы на флоте им было позволено сразу же застрелить элементы, которые казались подозрительными. Здесь была другая ситуация и другое задание, поэтому девочке, считайте, повезло.
- Я вот не понимаю… - Он говорит спокойным размеренным голосом, чуть наклоняя голову. – Ты что, бессмертная? – Дрэйк неподвижен, держит паузу, не отрывая глаз от девушки, осмелившейся остаться в перпендикулярном полу положении, после чего вкладывает оружие в кобуру и берет девушку за грудки, чуть поднимая над полом. Освободившейся рукой, прощупывает одежду, наконец находит за поясом телефон и небрежно бросает девайс к доске. – Если что-то пойдет не так как я хочу, то вместо белого флага за окном, я повешу на крюках тебя. – Такой же спокойный, такой же улыбающийся, будто ничего особенного и нет, что, в принципе, правда, учитывая, как часто ему приходилось использовать всю свою жестокость в бою. Девушку он откидывает к трупу бывшей преподавательницы. – Дернешься куда-нибудь, я пройду и проверю. – Мужчина передразнивает недавно сказанную девушкой фразу. Теперь все хорошо, детки на полу, тишина установлена. Рэдграсс доволен почти настолько же, как если бы он разбомбил чужой корабль.
- Теперь, когда мы с вами, установили контакт, я прошу каждого бросить свой телефон к доске. Пример я вам показал ранее. – Мужчина вновь берет в руку пистолет. – Так как я надеюсь на цивилизованное окончание сегодняшнего дня, я буду рассчитывать на вашу сознательность и полное подчинение. – Ах эта культура речи. В подобной ситуации эта дежурная манера вести разговор казалась еще страшнее. – Как вы могли заметить, я пришел к вам в класс с двумя пассажирами. Женщиной и мальчиком. Так как вы отказались выполнить просьбу лечь на пол сразу – женщина теперь мертва. Если же я замечу, что кто-то не отдал свой телефон, то мне придется убить мальчика. Когда же мои пассажиры закончатся, я начну выбирать жертв из класса и если вы хотите этого избежать, то я прошу вас выполнять мои требования четко и без промедлений. Все телефоны должны быть под доской, даю вам на это семь секунд.
Неторопливо, наблюдая за тем, как школьники начинают выполнять команду, Дрэйк прошел в конец класса. Острый взгляд моряка замечал каждую мелочь. Кто как лежит, кто может дернуться. Не в попытке сделать что-то обдуманное, нет, скорее в момент сильного психологического напряжения. Не ускользнула от его взгляда и фигура, затаившаяся под партой, явно надеющаяся, что каким-то невероятным чудом его внимание обойдет ее стороной и она тихонько пересидит всю замануху. Но нет, в голове Рэдграсса возник вполне определенный план на ее счет. Он подошел к столу, под которым пряталась девушка и остановился, после чего постучал по столешнице.
- А вас, мисс, я бы хотел наблюдать рядом с собой. – Он проследовал к учительскому столу и присел на столешницу. – Захватите с собой стул и поставьте его к доске. Сегодня вы будете голосом этого класса. – Слишком уж вежливый с ученицей, Дрэйк берет маркер и мельком возвращает внимание слишком говорливой девушке. – И не смотри на меня так, я же, в конце концов, не чудовище какое-то. –  Он пишет на доске два набора цифр, соответствующих двум номерам заключенных, бережно охраняемых армией США, после чего отбрасывает маркер к телу. Вышедшей из-под парты девочке, он протягивает лист бумаги с текстом следующего содержания: Территория школы оцеплена. Сотрудники охраны и преподаватели убиты. При условии предоставления свободы членам "ИГИЛ" под номерами 658329 и 658330 до 18:00 текущего дня, школьники могут быть отпущены. В ином случае каждый час они будут убивать по одному ребенку посредством повешения. В 18:00 ровно, если требования не будут выполнены, дети будут расстреляны. – Жестом руки Дрэйк приглашает девушку присесть на стул спиной к доске.
- Вам будет необходимо ознакомиться с текстом и прочитать его на камеру. Ничего сложного. – Мужчина улыбается, держа в руках пистолет. Когда-то этим низким заботливым голосом он читал сказки на ночь своему маленькому сыну. Теперь этот голос может внушать только ужас.