The L Word |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The L Word » ✗ истории » погибели предшествует гордость, и падению – надменность.
Участники: Алекс и Сандра Кокс.
Время и место действия: Сравнительно недавнее прошлое. Глубокий вечер. Квартира Алекс.
Краткое описание/суть отыгрыша:
Она никогда не сомневалась в том, что просчитать можно абсолютно всё. Имено поэтому - совершила ошибку, и теперь стояла на пороге сестринской квартиры, затравленно оглядываясь и зажимая вспоротую щеку рукой.
Отредактировано Sandra Cox (2016-08-26 20:18:40)
Оглядывая фиктивный удел своей разнообразной жизни, Сандра всегда оставалась довольна. Индивидуальная единичность, интеллектуальная уникальность, оригинальность мышления - как и все прочие профанации, сохраняют свою бутафорскую крепость не долго. До первого толчка. Цинично оценивая общество, женщина считала, что сама уж точно спаслась от этих недугов - но прозаично споткнулась о гордость.
Она была профессионалом, умела найти контакт с большой частью овеществленной людской массы, если это требовалось, почти всегда просчитывала ситуацию на несколько шагов вперед. Знание шаблона общих мотиваций и слабостей давало ей фору в том, что было связано с её работой. Но успех портит специалиста. Гордыня заставляет поверить в собственную непогрешимость, и, как ни странно, ведет к краю. Нельзя замирать в своем совершенстве, когда сфера твоей деятельности прочно связана с криминальным миром.
Что, если в алгоритм закралась ошибка? Нет, дело вовсе не в расчетах, ведь наработанные схемы отмывания денег редко давали сбой. Тут на сцену выходит почти анекдотичный уже, человеческий фактор. Таким был Эдвард Стоун, один из последних, и самых крупных её клиентов. Что можно сказать об этом человеке? Безусловно, он был успешным преступником, ворочающим огромными суммами. Не тот фольклорный пример глупого хапуги, нет, мужчина действительно был умен, почти уникален. Искусен в своем деле. Неуравновешен. Жесток.
Хоть она и зрила чуть глубже блестящей обертки большого бизнеса, Сандра легкомысленно смотрела на Эда без страха, уверенная в том, что от себя огонь сумеет отвести всегда. Стоун хорошо платил своему штатному экономисту, и женщина ошибочно приписывала это заслугой своей красоте, которая всегда ей только помогала. А потом повстречала его жену.
Ева Стоун - интересная и очень красивая женщина. Она всегда держалась по королевски, была властной и сильной. Когда она говорила, все остальные могли только молча слушать. Кроме Эда. Муж нещадно бил её, и даже многолетнее мастерство в макияже не помогало Еве скрыть все следы побоев. Однажды она показалась на приеме со сломанной рукой. В то, что женщина действительно упала с лестницы, поверили только те, кто не знал мистера Стоуна.
Почти случайно погрузившись чуть глубже финансовых перипетий, брюнетка ступила одной ногой в могильник дядюшки Эда, где он хоронил всех, кто его "разочаровал".
С той поры Кокс чувствовала, что тучи сгущаются над ней - но всё же была уверена, что делает свою работу правильно, и гнева точно не заслуживает. Но сделала ошибку.
Всего лишь крохотная опечатка - и потеряны несколько сотен тысяч долларов. Не такая большая сумма, если вычленить её из финансовой массы операций. Погрешность, заложенная страховая сумма. Ей просто стоило отчитаться об этом, приписать пару строк к отчету. Но она решила скрыть свою ошибку, глупо испугавшись - и была раскрыта.
***
Очнувшись в кабинете фамильного особняка Стоуна, первым, что Сандра почувствовала - была ноющая боль в затылке. Она сидела в кресле, и была одета в тот же шелковый халат, в котором её вытащили из собственной квартиры.
Эд пришел только через час. Мужчина на ходу закурил сигару и сел за стол напротив Кокс, которая за всё время так и не шелохнулась.
- Ты меня разочаровала, Сан, - слова звучали подобно грому, хоть и были произнесены вкрадчиво, тихо. Просидев недолго, молча, Эд встал. - Но на первый раз я закрою на это глаза, ведь раньше ты была безупречна. Ты способна оценить моё доверие? Будешь честна со мной?- Он задумчиво стряхнул пепел на полы её халата. - На, подержи, - уронив сигару на колени дернувшейся брюнетки, Стоун отвернулся и взял со стола нож для вскрытия писем. - Я прощаю тебя. А ты просто подари мне улыбку, и мы всё забудем, хорошо? - С этими словами мужчина полоснул ножом по девичьей щеке, оставляя глубокую рану, тянущуюся из уголка губ. Удовлетворившись криком боли, он наклонился к Сан, и произнес. - Это, чтобы ты помнила. -
Её не похоронили где-нибудь в лесу заживо, не выкинули на какой-нибудь трассе. Стоун был цивилизованным психопатом, и действительно планировал дальнейшее сотрудничество - Сандру отвезли обратно, в её квартиру. И уже оттуда, держа телефон трясущимися руками, и едва говоря, девушка позвонила сестре:
- Алекс, мне нужна твоя помощь. Я скоро буду. -
Не переодеваясь, только накинув какое-то пальто, двойняшка Кокс села в такси, и через пятнадцать минут была у квартиры Лекс. Дрожала и зажимала щеку рукой, едва нащупывая звонок.
Когда Сандра Кокс звонит первой, когда ее голос дрожит, когда она срочно собирается приехать, тогда можно быть уверенной, что что-то произошло. Это не какая-то мелочь, нет. Не содранная коленка, как в детстве и не провальное свидание. Случилось что-то очень нехорошее. Такое случалось редко, но каждый подобный случай оставался в памяти старшей Кокс тяжелым камнем.
Алекс сидела на подоконнике, выкуривая одну за одной сигареты, запивая никотин черным чаем. Она была угрюма, ожидание раздражало, отсутствие какой-либо информации было вообще невыносимо. Она страдала такими состояниями периодически. Особенно, если не удавалось спасти ребенка, за чью жизнь целая команда боролась последние несколько месяцев. Тот самый момент, когда нужно идти к родителям и говорить, что операция не увенчалась успехом. Редкое состояние излишней сосредоточенности и неприятного перенапряжения.
Не прошло и получаса с момента звонка, как к дому подъехало такси, остановилось у подъезда, а с заднего сидения вылезла знакомая фигура сестры. Сандра держалась за щеку, походка ее была не такой уверенной как обычно. За медленным выдохом, Алекс делает большой глоток чая, тушит сигарету в пепельнице и направляется к двери, чтобы открыть ее именно в тот момент, когда младшая Кокс только нажимает на кнопку дверного звонка.
Сандра бледная настолько, будто сейчас упадет в обморок, а ее рука не отрывается от щеки. Сквозь пальцы выступают капли крови, что заставляет Алекс хмуриться еще сильнее. Никаких привычных нахальных «ээээй, кого я вижу». Не тот случай, не та ситуация. Без лишних слов, она берет Сан за свободную руку и, хлопнув дверью, ведет двойняшку на кухню, где усаживает на стул.
- Покажи. – Это слово не приемлет отказа. И в этот момент в интонации Алекс смешиваются две стороны: доктор Александра Кокс и старшая сестра Алекс, готовая пойти на убийство, пусть кто только попробует тронуть родное. Сандра убирает руку и перед глазами открывается невероятная на первый взгляд картина. Ровный надрез, совершенно точно ножевой. Отойдя к кухонной раковине, она тщательно моет руки и возвращается к осмотру.
- Давай посмотрим… – Чуть морщась, Лекс осматривает рану, аккуратно ощупывая ее холодными пальцами. Глубокий порез, шансов, что шрама не останется практически никаких. И она злится, сжимает зубы, чтобы сохранить самообладание. Старается дышать спокойней, но толку от этого не сильно много. – Успокойся, сделай дела… - Внутренний голос мудрее, поэтому старшая сестра Алекс сдается и уступает место доктору Кокс.
- Я сделаю обезболивание, а потом буду шить. Чтобы шрам не превратился в рубцовый келоид, придется быть с ним нежной и заботливой, иначе на всю щеку расползется. Сделаешь все нормально - и пара-тройка походов к пластику исправят шрам. – оторвавшись от осмотра раны, Алекс вновь подошла к раковине и помыла руки, после чего ушла в комнату и притащила оттуда небольшой чемоданчик, похожий на те, с которыми обычно ходят визажисты. Из барного шкафа, она достала бутылку водки и добротно разлила жидкость по столу, куда сразу же положила несколько бумажных полотенец и поверх них бросила два пинцета и медицинскую иглу. – Куда ты влезла? – Возмущаясь, она наполняла шприц обезболивающим одновременно думая, кому бандитов, обязанных ей жизнью, стоит лучше позвонить. То, что Сандра порезалась, Кокс даже не рассматривала, слишком уж сестра была осмотрительна. Протерев область пореза спиртовой салфеткой, Алекс сделала укол и уселась ждать начала действия напротив двойняшки.
У неё даже в мыслях не было обратиться за медицинской помощью в больницу, она сразу поехала к сестре. Кому ещё Сандра Кокс могла доверять в этом проклятом городе? Здесь чувства и расчетливость сыграли в тандеме, не оставляя разуму других вариантов. Старшая поможет ей, не было ни разу, чтобы не помогла.
Боль в щеке усиливалась при каждой попытке что-то сказать, и если пребывая в шоке она ещё смогла прохрипеть что-то в трубку Алекс, то с такси оказалось куда сложнее. Адрес был назван невнятно, а внешний вид Сан заставлял водителя постоянно коситься на неё. Не удивительно, ведь когда из элитного района заказывают машину, и в неё садится красивая женщина с неразборчивой речью, в прожженном халате на голое тело, взлохмаченная и с кровящей щекой - мысль напрашивается только одна.
Впрочем, то что какой-то таксист счел её за проститутку, Сандру волновало в последнюю очередь. Реальность медленно приобретала прежнюю четкость, но брюнетке всё ещё казалось, что она не может очнуться от жуткого, но клишированного кошмара. Только горящая щека убеждала - нет, не сон, она всё таки напортачила.
Почему же прежде ей удавалось избегать подобных ситуаций, имея дела с теми же воротилами? Простое везение? Удивительная способность находить баланс между благоразумием и чувством собственной важности, транслируемого на окружающих чем-то вроде гипнотических лучей? Как она оступилась?
Всё же, здесь нет её вины - не больше, чем обычно. Просто Эд оказался психом, с какими раньше она не имела дел. Никаких попыток подражать образам классических криминальных авторитетов, никакой комичной и наносной брутальности. Сегодня, оказавшись лицом к лицу с этим человеком, женщина поняла природу собственного дикого страха перед ним - в глазах Стоуна жило чистое безумие. Он даже не был жутким злодеем, самым пугающим в нем было то, что его действия и хаотичное сознание просто невозможно просчитать. Достаточно было посмотреть ему в глаза, чтобы впредь всегда ходить оглядываясь, такое впечатление производила эта личность на вполне стойкое и циничное сознание Сандры Кокс. Он действительно дал ей уйти? Или теперь она никогда уже не будет в безопасности?
Оставленный на лице разрез, напоминающий жуткую полуулыбку, только добавлял монетку в копилку ассоциативной невротики. Разум не справлялся, справедливо требуя поддержки извне.
- Алекс... - Сан буквально ввалилась в квартиру сестры, едва не застонав от боли после произнесенных слов, потревоживших воспалившуюся рану. В какой-то момент она сжала руку Алекс, набираясь сил снова вдохнуть, и быстро её одернула, будто это была простая попытка удержаться на ногах.
Старшая Кокс знала, что делает, и Сандра успокаивалась только от одного вида родного лица. Что-то внутри переклинило, на время давая волю давно пылящейся чувствительности. Чувство благодарности, защищенности. Как хорошо, что она приехала к двойняшке. Всё прямо как в глубоком детстве, где Лекс всегда знала, как всё исправить. Ничего не изменилось, только теперь она держала в руках не пластырь или рогатку, а скальпель и шприц.
- Моя работа... Я сильно ошиблась, - Сан поморщилась от боли и невнятно ответила на вопрос. И снова рефлекторно потянулась за рукавом сестры, задерживая её руку. Стало спокойнее. Столь трогательный момент, и в такой неподходящей ситуации.
- Ты даже не предложишь приложить подорожник стерве, которая получила по заслугам? - Она даже попыталась усмехнуться, чувствуя, как щека деревенеет от обезболивающего укола.
Рука сестры хватается за рукав, закатанной чуть ниже локтя, рубашки. Этот, казалось бы, обычный жест ставит Алекс в легкий ступор. Ей нужна помощь, не только медицинская, моральная. В глазах двойняшки безысходность, страх и волнение, будто по дороге с тупиковым концом ее гонит стая голодных собак. Она не видела этот взгляд с детства, когда они были ближе и похожее, прошло больше двадцати лет, мир вокруг изменился, их мир изменился. Но все возвращается к стартовой точке, рано или поздно мы окажемся на том же самом месте, где все начиналось. Положиву руку поверх ладони сестры, Алекс аккуратно погладила ее пальцы. То, что Сандра Кокс ошиблась в работе было практически невероятно. Маленькая особенность семейства Кокс: если делаешь – делай идеально. Этой фразы придерживался отец, выстраивая свою империю гостиниц. На той же волне жила мать, выбравшая своей целью выращивание детей. Алекс была такой в медицине, Сандра в экономике. Никаких непоправимых ошибок, ни секунды на то, чтобы дать слабину. Алекс не верила в то, что сестра сделала какую-то ошибку, которая привела к такому разрезу. Невозможно, слишком четкий расчет.
- Ты же… Просто цифры подсчитываешь, разве нет? – Алекс набрала в шприц немного обезболивающего. – Сейчас потерпи немного. – Укол и инструмент откладывается обратно на стол. – Я вообще-то в клинике работаю и ножевые ранения от расчётов по финансам ни разу не видела. – В ее голосе то ли возмущение, то ли непонимание. Злоба, что кто-то сделал с идеальным лицом двойняшки такое и тоска о том, сколько нужно будет сделать усилий, чтобы вернуть все в то же состояние. Она не понимает, что могло произойти, чтобы настолько разозлиться на младшую Кокс. Да, периодически она невыносима, почти всегда, если быть точнее. Но кому это нужно? Зная Сандру, рубец на щеке вряд ли мог поправить ее характер. Если только она не влезла куда не надо. – Сандра? Преступность? Шутишь, она слишком умная, чтобы туда лезть… Или нет? – Вставляя в иглу нить, Алекс подозрительно смотрела на сестру.
- Тебе случайно ни о чем не говорят имена Рон Хэд или Эд Стоун? – Она прекрасно знала, что эти двое мутят что-то на бирже и их биржевые махинации чаще всего приводят к разборкам с оружием. Первое имя до сих пор отзывается на изменения погоды в когда-то сломанной руке. – Либо ты лечишь моего парня, либо не лечишь больше никого. – Несчастная попытка выйти из порочного круга кровавой налички и, приезжающих в ночи, головорезов с пулевыми закончилась открытым переломом правой руки. Знакомый почерк отмщения за то, что ты не получаешь чего хочешь. – [Сандра? – Алекс смотрит на сестру с надеждой, что ее предположение оказалось неверным. Пускай она лучше скажет, что попала под газонокосилку или еще куда-то, но не это. Тыкну несколько раз пальцем в области пореза и убедившись, что лицо сестры не искажают муки невыносимой боли, Лекс взялась за иглу.
- Будешь дергаться, я тебя всю в подорожник обмотаю. Положу под лампу и буду ждать, когда из кокона вылупится человек, не лезущий в неприятности. – Алекс улыбнулась и принялась за первый стежок, потом второй и так до конца, пока кровоточащая рана не была стянута в тонкую линию. После этого, она залепила все хирургическим пластырем. – Итак, мой юный Джокер, теперь тебе предстоит длинный, полный опасностей, путь, и я могу предложить тебе два вариант действий. – Алекс откинулась на спинку стула и потянулась к одному из шкафчиков, откуда вытащила мазь, протирку и пачку пластырей типа того, который она налепила на лицо сестры. Из соседнего ящика она достала пищевую пленку. – Эти занимательные предметы станут тебе друзьями на ближайшие две недели, ежедневной обработки шва. Хлоргексидин, чтобы протереть от загрязнения и кровяных остатков, пластырь, чтобы заклеить очищенную территорию. Пока шов не снят, душ ты посещаешь только, замотав лицо в пищевую пленку. Для удобства можешь вырезать себе дырку, чтобы дышать. Когда швы будут сняты – отдашь мне пищевую пленку и начнешь мазать кремом, чтобы не получились келоиды. – Типичная речь врача, сделавшего шов, ничего нового, все вполне заученное и ежедневно произносимое. – Ну или так как ты все же моя сестра, то я позволю тебе заезжать ко мне в клинику и я буду делать это все сама, так как теперь моя уверенность в отсутствии у тебя криворукости немного пошатнулась. – Кокс улыбалась, довольная тем, что Сандра больше не истекает кровью и что есть небольшая вероятность зарастить это все без последствий. – А теперь, пока заморозка еще действует, ты расскажешь мне что произошло с щекой. В подробностях, пожалуйста, то что она разрезана, я и сама вижу.
Это не похоже на то, что она испытывает обычно - окоченение чувств спадает повинуясь деструктивности действительности. Сандре дискомфортно чувствовать себя человечнее обычного, это, будто клейкая лента, сдерживает движения, мешает расправить плечи. К такому она не привыкла.
Что есть страх для обывателя? Потеря комфортных условий существования? Угроза прерывания этого самого существования? Боязнь боли?
Ничто из этого не было для неё так фатально, как столкновение с неподконтрольным хаосом. Её не пугало насилие как таковое, не страшила Сандру и испорченная репутация. Даже тот факт, что однажды её могу убить, допускался разумом в большем процентном соотношении, нежели смерть по естественным причинам. Непонимание поступков Стоуна - вот что выводило её за пределы холодного рассудка, окуная в пучину.
Вы скажите, ничего необычного - её припугнули, этого и стоило ожидать от преступника. Но следовал ли Эд шаблонам? Нет, так людей не пугают. Это мог быть шантаж, с подобным Сандра сумела бы совладать, как и с прямой угрозой жизни. Как ни странно, куда яснее женщине было бы покушение, нежели разрезанная щеки почти до уха, а потом вежливое сопровождение до дома. Стоун преследовал цель не столько запугать и наставить на путь истинный, сколько растревожить в человеке спящую психопатию. И сейчас Кокс действительно боялась, почти сходя с ума от этого чувства, а с тем и ощущая нечто иное.
Это была злость.
Сколь бы ни был страшен Эд Стоун, даже он не мог так с ней обращаться. Потому что Сандра Кокс совершенно иная женщина, нежели его жена. Он испортил её лицо. Он угрожает её жизненной системе. Он не страшен, а отвратителен. И придет время, когда Сан вставит ему такую зуботычину, что дядюшка Эд поперхнется и будет рыгать кровью.
Она наконец вдыхает и выдыхает почти спокойно. Щека деревенеет, боли больше нет - сестра сшивает кожу на её щеке мастерски, стягивая две стороны белой материи, скрывая красное. Младшая вглядывается в глаза Лекс, вслушивается в слова, переваривая сочетание участия и хладнокровия в ней, укладывая в собственной голове мысли всё стройнее и стройнее. Алекс, когда-то единственная причина её помешательств, именно она помогает вернуться к здравомыслию. Потому что они из одного теста, сестры Кокс, они умеют реформировать подсознательное в сознательное, умеют делать то, что нужно, вопреки эмоциям. Брюнетка черпает силы из полушутливых слов старшей сестры, и медленно обретает равновесие. Только благодаря ей Сан приходит в себя настолько быстро, преобразуя страх в злость. Она очень внимательно выслушивает рекомендации по уходу за раной и кивает.
- Предпочту твою профессиональную помощь, я могу что-то сделать неверно. Тебя не стеснят мои частые визиты? - Кокс мыслят рационально, и даже будучи самостоятельной, она здраво оценивает свои силы. Ей нужна медицинская сноровка сестры. А так же телохранитель, и время, чтобы достаточно подкопать под Стоуна - ничто хорошее не делается поспешно. И ещё нужна аккуратность, а ещё связи. Очень много связей и аккуратности. Но оставлять всё, как есть, Сан точно не станет - она здравомыслящая стерва, но, всё же, стерва.
Имя Стоуна режет слух, Сан почти незаметно напрягается, но в то же мгновение решает для себя - Алекс она в это впутывать не станет.
- Ты его не знаешь, просто придурок. Он ещё не представляет, что наделал, - её слова должны бы звучать ожесточенно, но всё портит катастрофическая невнятность. Всё же, когда половина лица онемела, сложно казаться серьёзной - сцена скатывается в комизм. Потому брюнетка даже улыбается целым уголком губ, едва совладав с дрожью. - Говорила мне мама - не лезь в бизнес мелких дельцов. Этот псих порезал меня прямо на улице, у дома, и сбежал. С ним разберутся. Едва я оправилась от шока - позвонила тебе. - Сложно врать сестре, но Сандра невозмутима, распознать её ложь по тону, мимике или глазам - почти невозможно. Она будет оберегать сестру, как та оберегает её. Это не гордость, но расчет.
Отредактировано Sandra Cox (2016-09-08 12:56:26)
- Меня никогда не стесняли твои визиты. В каком бы голом состоянии и в какой бы позе я не находилась. – Сложив салфетки, иглу и прочие расходники в пакет с зип-локом, Алекс бросила его в мусорное ведро, после чего подошла к раковине и очередной раз за вечер сосредоточено вымыла руки. Против Сандры в любое время дня и ноги, а также в любом состоянии, она ничего не имела. Да, признаться честно, шутливо-злобные состояния ей нравились намного больше, чем визиты с травмами, но ничего не поделаешь. Семья это святое, отвернувшись от нее однажды, тебя сразу отправят в самые глубокие котлы ада одиночества, где не будет обжигающего кожу огня. Вместо него будет холод, лед и вечное сожаление.
Как бы забавно не выглядела сестра с только одной шевелящейся половиной рта, улыбки это не вызывало. Сандра Кокс врала ей, наивно пытаясь скрыть свое вранье за отмашками типа «мелкий человек», какими-то мнимыми разборками и так далее и тому подобное. Не знай она Стоуна – съела бы это все за милую душу, пожелала бы Сандре удачи, да пошла спокойно спать. Единственное, что не учла младшая – насколько тесно с Эдом может быть связана сама Алекс.
Она могла идти с парой пакетов из магазина, когда на перекрестке к ней подходили два плечастых парня и просили проехать с ними. Люди Стоуна могли вламываться к ней в квартиру среди ночи, могли вырывать ее с операции или, угрожая очередной пассии оружием, срывать свидание. Эд Стоун своей настойчивостью чем-то напоминал Сандру, но методы у него были совершенно иными. Кто сдал ее этому парню? Какой-то мелкий барыга, скорее всего, просто посоветовал хорошего хирурга, а Эд, в свою очередь, оценил таланты юного дарования, впуская ее практически в каждую забаву. Первое время от его игры волосы вставали дыбом, а по спине тек холодный пот. Эд Стоун был безумен, а с такими людьми лучше не спорить. Еще никогда фраза «мне нужна твоя помощь» не подразумевала под собой «мне кое-кто должен, хочу издеваться над ним до рассвета, сделай так. Чтобы он не отключался». И она ехала в его особняк, сидела всю ночь на высоком барном стуле, жевала сендвич и наблюдала за тем, как бедолаге один за одним отрезают пальцы или сдирают кожу, периодически делая вакцину бодрости. У Стоуна бывали периоды обострения, когда вопли о пощаде становились для Алекс практически ежедневной колыбельной. Случалось, что он не проявлялся месяцами. Он «порекомендовал» Алекс друзьям, чуть ли не называя ее ребенком, о котором он всегда мечтал, тем самым обеспечив старшей Кокс стабильный заработок и постоянно маячащее на горизонте заключение на несколько десятков лет.
Алекс была серьезна как-никогда, прекрасно понимая, что мстительность Сандры могла привести ее к чему угодно. Мозг тут же нарисовал картинку, которую она надеялась никогда не видеть в реальном мире. Машина, загородный особняк, лестница, длинный коридор, дверь, комната, посередине комнаты стул, на котором сидит Сандра, практически без чувств. «Доктор, нам нужна ваша помощь» - невозмутимым голосом произносит Стоун, делая приглашающий жест. Алекс мотает головой, стараясь отогнать неприятные мысли.
- Сандра Кокс, ты не будешь мне врать. – Алекс смотрит на сестру в упор. - Я знаю кто такой Эд Стоун и на что он способен. Я вообще удивлена, как ты отделалась только щекой. Это, черт возьми, поразительно, потому что при мне все заканчивалось в лучшем случае расчлененкой. – Она кипит, кипит и злится. Просто пока не может понять от чего больше: от того что младшая ей соврала или от того, что младшая влезла туда, откуда сама Алекс всеми силами пыталась выбраться. Она смотрит на брюнетку с возмущением. –Ты даже представить себе не можешь, сколько раз можно обмотать вокруг сидящего на стуле человека его собственные кишки. Знаешь сколько? – Девушка вытаскивает из пачки сигарету и закуривает. – Пять! Пять ебаных раз! – Нервно, сдерживая дрожь в руках, она выдыхает к потолку дым. – Шесть, если постараться. И да, предугадывая вопрос: я говорю о живом человеке.
Не сильно задумываясь о профилактике пожаров или ожогов, она выбрасывает окурок прямо в окно и вновь садится на табурет возле сестры. Ее взгляд сосредоточен, она пытается успокоится, но всю степень взвинченности выдают трясущиеся от злости руки.
- Я хочу, чтобы ты рассказала мне правду. – Чувствуется, как она старается сделать голос максимально терпеливым и тихим. – Если это не сделаешь ты, то я узнаю все другим способом, который, поверь мне, тебе не понравится.
Вы здесь » The L Word » ✗ истории » погибели предшествует гордость, и падению – надменность.